Жоэль и Поль - Яна Глазкова

– Да, конечно, работает. Иначе, но, несомненно, работает. Не будь у человека фильтров, шор, картин о мире – он бы сгорел. Фильтры у людей стоят на все, на информацию, на эмоции, на собственные возможности, на возможности мира. Фильтры вам нужны.

– Ладно, с этим я как-нибудь разберусь. Вопрос в другом, зачем я тут? И что будет с Жоэль?

– Мы на тебя посмотрим, поговоришь тут с несколькими проекциями, и будет видно, что да как с вами делать.

– Какого черты Вы относитесь к нам так по-скотски? Мы же люди, у нас же есть хоть какое-то право на жизнь и выбор?

Кулаки Поля сжались, глаза наполнились слезами, рот искривили отвращение и гнев.

– Так-то оно так, да не совсем.

В душе Поля разгоралась буря, все нутро рвалось наружу, но подсознательно он понимал свою обреченность и беспомощность. В конце концов, даже эта пещера со средневековыми бронзовыми подсвечниками и парочкой золотых менор, вызывала целый ряд вопросов о самом себе и своей ответственности перед этим миром. Не было времени превращаться в ревнивого подростка и устраивать бунт в консервной банке. «Концентрация и покой, концентрация и покой», – твердил про себя Поль, распрямляя спину, разглаживая хмурое лицо и принимая все тот же гордый и мужественный вид, столь присущий ему.

– Вот тебе бланк 23, он поможет тебе перейти на следующие ступени. Не забудь в отделе времени поставить печать, без нее никак.

– Поль поднялся по двум ступенькам, ведущим к столу, протянул руку через широкий дубовый стол и хотел было взять бумагу, но человек в линзах одернул рук с бумагой и добавил:

– Ты только не перепутай. Печать у времени, а не у пространства. Понял?

– Понял.

– Ну, ступай. У меня куча дел.

Человек в очках уткнулся носом в бумаги, его пальцы нервно заколотили по кнопкам калькулятора, бумаги мигрировали из одной стопки в другую с бешеной скоростью, казалось, он был Шивой с четырьмя руками и третьим глазом. Поль попятился назад, развернулся, и каменные стены расступились перед ним. Стены разошлись так мягко, будто были сделаны из пуха или сахарной ваты. Поль ступил в темный коридор в образовавшемся проеме.

Вскоре через плотный, отливающий розовым туман стала прорисовываться комната, комната без потолка. В самом центре комнаты находился дуб, высокий и раскидистый, заполнявший своими ветвями чуть ли не все пространство, его верхушка скрывалась в облаках, которые спустились в некоторых местах на пол и создали эффект мистического небытия. У подножия дуба находилась целая гора арбузов, казалось, кто-то устроил склад. Все помещение было явно вымышленным, такого никак не могло существовать в реальном мире, и Поль понемногу начинал верить странному человеку в очках, убеждаясь в иллюзорности происходящего. Воздух был окрашен в розовый цвет, с переливами персикового и кораллового, слышалась легкая музыка. Из-за ствола дерева выглянула девочка, лет шести, с пшеничными косичками, в персиковом платье и с огромными синими глазами. Она обошла дерево и уселась на один из арбузов, выпучив глаза на пришельца. Поль инстинктивно сжал бумажку в руках, ту самую, на которой, по всей видимости, должна стоять печать времени. Девочка не вызывала у него добрых человеческих чувств, она выглядела пугающе и своей невинностью походила на медвежий капкан, где Поль был медведем. Девочка болтала ножками в гольфах с рюшами и напевала пренеприятную детскую песенку. Поль затаил дыхание, набираясь смелости, и выпалил первую фразу, не слыша собственного голоса.

– Мне нужна печать!

– Печать? – синие глаза девочки округлились, а голова упала на бок.

– Печать, печать. Мне сказали сначала у Вас поставить печать. Счетовод или бухгалтер ваш.

– Счетовод? – глаза девочки все так же непонимающе смотрели на Поля.

– Может он и не счетовод, но кто-то. Хм… к кому меня отправили с самого начала.

– Ладно! – девочка расхохоталась, – Я с самого начала знала, кто ты, хотела послушать, как ты станешь описывать то, что с тобой произошло.

Смех девочки напугал Поля, но ни одна мускула не дрогнула на его лице.

– Поставите печать?

– Поставлю.

– Ну так ставьте!

Поль хотел было протянуть девочке бумажку, но обнаружил, что его руки пусты, бумажка испарилась. Он удивленно посмотрел на свои руки, бросил короткий взгляд на девочку и внимательно изучил пол, кружась вокруг своей оси. Никаких бумажек попросту не было. Девочка предательски смеялась, от такого хохота холод пробирал до самых костей.

– Вы еще недостаточно поиздевались надо мной? Над Жоэль? Недостаточно?! Хотите еще крови, еще боли?! Как же я вас презираю!

Поль кипел, выплескиваясь наружу, и его было не остановить.

– Ой, ой!

– Зачем весь этот спектакль из иллюзий, истин? Зачем все эти разговоры? Зачем было нас сначала сплавлять в одно целое с Жоэль, а потом злобно вырывать друг у друга? Зачем?! Вам что, так наскучило все вокруг, и вы решили поиграть с людьми?

– Ой, какой смешной!

– Зачем? Ты можешь мне объяснить?! Можешь?

– А с чего ты взял, будто можешь все получить навечно?

Поль переполнялся злобой, но сдерживался изо всех сил, природная выдержка, сравнимая с упорством варана, не давала ему потерять контроль над ситуацией.

– Поль, мальчик, какие-то сплошные претензии у тебя! Стоит поблагодарить за ту малость, которую тебе предоставили. Тебе довольно трудно вообразить, какой шанс был вам дарован с Жоэль. Шанс, нарушающий движение.

– Зачем нам ваш шанс, если, едва успев его получить, мы были уничтожены, раздавлены, порваны в клочья?

– А что, по-твоему, достаточно долго? Что, по-твоему, могло бы быть достаточным для такого рода шанса?

Поль молчал, но он не был согласен и не слышал своего собеседника, кипящая крышка в груди тарахтела все сильнее.

– Поль, мальчик, то, что ты хочешь выторговать себе и Жоэль, не существует.

Поль обнаружил, что девочка как будто мигала, такой эффект бывает у голограмм. Ее образ становился то расплывчатым, то неестественно резким.

– А что тогда существует?

– Ничего не существует.

– Тогда я совсем ничего не понимаю. Я не понимаю! Я не намерен это выслушивать. Всю эту вашу псевдофилософию, весь этот обман!

– Я не хочу тебя обманывать. Я отвечаю на вопросы.

Девочка встала с арбуза, осмотрелась по сторонам и хихикнула. Повернувшись спиной к Полю, она зашла за ствол могучего дерева, а еще через секунду из-за ствола вышла женщина, все с теми же странными излучающими опасность глазами. Атмосфера в комнате начала меняться, листья дуба падали на землю, укрытую серым, без единого вкрапления розового, туманом.

– Ку-ку. Поль, мальчик, ты что, расхотел свою печать?

Женщина наклонила корпус вперед, держа руки за спиной, Поль было попятился, но вовремя собрал волю в кулак и сдержанным тоном произнес:

– Мне нужна печать, чтобы продвинуться дальше.

– Дальше? А зачем тебе двигаться дальше?

– Я думаю. Я предполагаю…

Поль замешкался, потому что его ответ был приговором на виселицу чужой иронии.

– Ну, продолжай. Мне очень любопытно.

Женщина произносила слова игривым тоном, почти неприлично они звучали в тумане и облачной комнате.

– Я надеюсь вернуть Жоэль. Я надеюсь, я верю в то, что найду способ вас всех обмануть.

Последовала тишина, тишина, в которой казалось одновременно взрывались человеческие атомные бомбы и Господний гром.

– Нас. Множественное число меня всегда забавляло. Вы, люди, дробите все сущее на части, а потом удивляетесь сложности и трагичности судеб. Вы дробите себя на качества, других на пороки, мир на государства, Землю на собственность, желая приобрести целое.

– Мы просто хотим верить. Мы хотим любить.

– Хотите, желаете – эти слова принадлежат только человечеству. Вы их придумали. А по сути их нет, ничто не желает ничего, кроме человечества. Только человечество желает, производя, как на заводе, потребности.

– Нет! Точнее, все верно. Но как же любовь? Мы умеем любить.

– Умеете. Иногда.

– Любить разве еще кто-то способен?

– Способен или нет, снова дробление.

– Но Вы же дробите это Ваше ЧТО-ТО на человечество и все остальное!

– Вы заболевание, я ставлю диагноз.

– Человечество – это болезнь?

– Почти так.

– Не понимаю. Почему тогда просто не вылечить себя?

– Потому что даже болезнь есть любовь. Возлюби болезнь свою.

– Пожалуйста, не разъединяйте нас! Я умоляю!

– То, что есть ты и Жоэль – это даже не часть человечества. Вы вообще вышли не из НИЧЕГО, вы вышли из другого источника, и почему-то обрели души.

– Как это понимать?

– Как прогрессирующую болезнь, сродни мутации.

– Мутации? Мы мутанты? Кто нас создал?

– Нет, не мутанты.

– Так кто же мы? Почему у нас не может быть шанса?

– Потому что вы нечто, вы исключение из правила, исключение, над которым нет контроля, которое существует независимо.